11/04/2015

Alaïa Alaia Paris, eau de parfum

«Я мечтал о нем, как археолог мечтает об античных скульптурах. Аромат появился из моего личного ощущения времени и пространства, которое я сам не могу определить. Он не относится к конкретной эпохе, а обращается к вечным чувствам. Он родился не в какой-то определенной стране, он воплощает все страны. Он не символизирует определенное время года, в нем – все времена года», — так отзывается о своем творении Аззедин Алая. 


Потрясающей красоты флакон, с изображением рун, придающих ему особенный мистический шарм. Взяв в руки флакон и возомнив себя Эвелин, сию минуту погружаюсь в тайну «египетских мистических знамений». Девушка в рекламной компании напомнила мне скелеты рыб, ракушки, застывшие в известняке. Как «привет» из прошлого.


Аззедин, как человек талантливый и совершенно особенный, составлял композицию на протяжении десяти лет, вложив в нее все то, что ему так дорого — свои воспоминания. Аромат от кутюр или предмет искусства и услада для обоняния, призванная творить настоящее волшебство, чтобы даже тот, кто не бывал в африканских странах, прочувствовал их атмосферу.
Как всем нам известно, Тунис — государство раскаленных песков, обжигающего воздуха, где все вокруг источает жар. Дабы хотя бы немного облегчить свои тяжбы, женщины Туниса обливали известняковые стены домов и тропинки холодной водой, чтобы остудить воздух и не обжечь босые ноги об огненные камни. 
Масса вариантов возжелали право стать тем самым мгновением и памятью детства, которые невероятно сложно воспроизвести посторонним людям. И лишь молодому парфюмеру Мари Саламань удалось сделать то, что сейчас мы можем услышать, увидеть и представить.

Я нанесла его на запястья целых три раза. И сначала было много кожи и древесины. Резковатые витки аромата осели в горле и вцепились в нос. Было очень жарко, я почувствовала те самые раскаленные камни, даже их треск при соприкосновении с кожей тела. Мурашки неслись по моей кожей, как те сизые скарабеи из Мумии. Первые ноты аромата совершенно неподвластны мозгу и словно необузданные мечутся в пустыне.
Я нашла невероятную фотосессию Ясмин Гаури, фотографа Доминик Иссермана для французского Элль 1990:

Прекрасная дикарка из племени, живущего вне современного мира. 

Моментами возникала пудровая дымка, которая положила начало моей любви к этому аромату.

Когда я уже находилась дома и занималась работой за компьютером, настойчиво слышала вокруг себя прохладную сладость и цветочную росистую свежесть. В тот день я испробовала на блоттерах множество ароматов и судорожно начала поиски прекрасного по карманам, вскоре обнаружив, что он исходит от моих рук. Он остыл, как воздух в пустыне, играющие пудрово-сладостные нотки и ощущение того, будто я купаюсь в бархатных реках. Очень красиво, в нем есть нотка старины, потертых шкатулок, таящих в себе драгоценности ушедших эпох. 

Он стал волнительным, мягким, изысканным и ностальгическим, но таки и остался незнакомцем из прошлого:
(Фотограф Доминик Иссерман для Элль).

Очень стойкий, очень шлейфовый. Более 10 часов. Не люблю чему либо, кроме поступков, давать определение «благородный», с трудом пытаюсь найти то слово, что полно может нарисовать его. Он одухотворенный и возвышенный. Ношу его в дождливую погоду. Мне кажется, что именно белый мускус и белая фрезия и создают ту чистоту и прохладу, что присутствует в базе аромата. Но он не пронзительный, как казалось бы должно было быть, а бархатистый. Из жгучего иноземного превращаться в нечто трогательно-женственное — это талант. 

Композиция аромата:
Верхние ноты: горный воздух и розовый перец
ноты сердца: пион, белая фрезия и роза
ноты базы: белый мускус, кожа и фиалка
Парфюмер — Мари Саламань. 2015 год. Цветочные.